Шмэр Изя Мурмуркулов оказался очень живучим. Топили его топили городские герасимы, горожане их сзади подбадривали матерками, мол, гирю ему на шею, мать твою растуды, чтобы cразу камнем на дно пошел. Другие советовали сначала связать все органы, особенно язык, чтобы наверняка не выбрался, третьи предлагали забетонировать ноги жертвы в цистерне. В общем наблюдалось редкое единодушие разных сословий, полов и рас, учитывая разницу в интеллекте, сексуальных предпочтениях, политических ориентирах и просто природную вредность бешбармакцев. Обычно в Бешбармакии трудно набрать сторонников одного взгляда на жизнь, у каждого здесь собственное видение реальности. Но Изя объединил всех Его топили всем миром. Дружно грянули, эх, ма, ребятушки, давай толкай Изю, тяни, тяни его на дно, поглубже, в самый омут, взопрели ажна, ан нет — вывернулся касатик. Подпрыгнул над водяной гладью дурным дельфином и давай фокусы показывать обалдевшим горожанам. «Люди, осознавшие, свои недостатки - уже уволились, а я то еще не осознал. И не осознаю, не дождетесь. Нету у меня недостатков, кроме пустого бюджета. Так что, господа хорошие, оставьте меня в покое. Сами тута совещайтеся. А я пошел, я и так много страдал в жизни.» - и вышел в коридор. В коридоре шумно вздохнул, вытер испарину на гипоталамусе и рысью побежал в пока еще принадлежащий ему кабинет. Там, со словами «Моя пре-е -лесть, моя пре-е-лесть.» подбежал к шмэрскому креслу и уткнулся в него, давясь непрошеной слезой и вдыхая родной запах. Неудачники — Герасимы из городского Дивана, мычали вслед. Сказать им было нечего и нечем. Муму Мурмуркулов показывал им факи по селектору. Законовзятели из «Рублика» стали вопить: «Мы так и знали, все вы , сволочи, заодно с Мурмуркуловым - и далее пританцовывая - Мы — хоп, хоп, хоп, хопы, мы не столько против Изи, сколько , чтобы пропиариться на волне антишмэрских настроений.» Им ответили конкуренты из гоалиции большинства: « Изю мы сами уволим без вас. Не хватало еще лавры победы над Изей отдавать «Рублику». Это вам тут не карусель крутить. Пущай три месяца еще помучается, а потом мы сами его и порешим. А можа и раньше, ежели карта ляжет. » Хан Автомашев тем временем тоже потаскал Изю за непослушный вихор. «Изя,- грит — и чего тебя все так ненавидят? Даже сам ты себя ненавидишь, иначе не маялся бы и давно ушел бы на покой. » «Я не могу сам, это моя прелесть, я ей принадлежу.» - печально сказал Изя и дрожащей рукою погладил кресло шмэра. За окном занимался очередной день в должности шмэра. Это ли не счастье?