Возле ворот топтался Сашка Хунязев. С обратной стороны дверь подпирали, практически, все бешбармакцы. Их раздирали два противоречивых желания - совсем не пускать Сашку или запустить его ненадолго с целью циничного рукоприкладства, а потом снова вытолкать за ворота уже навсегда. И то, и другое действие дарило перспективу быстрого возмездия Сашке уже в этом мире, а не в загробном, а это, согласитесь, приятно душе бешбармакцев, которые привыкли, что наказание, например, их бывших ханов откладывается на неопределенный срок Вечности. Не так часто наказываются в этой жизни вредители Бешбармакии. А Сашка попался. Стоит у ворот и просится в Бешбармакию. «Пустите меня, я хороший. Я кушать хочу.» - безуспешно пытаясь выглядеть приличным человеком, просил Сашка. Но бешбармакцы еще плотнее сгрудились возле ворот. Все уже решили, что обойдутся без мордобития Сашки, главное, чтобы он больше не проник в Бешбармакию. Про себя они благодарили того, кто приказал не пускать его в страну. Но тут, откуда ни возьмись, к толпе бешбармакцев подбежал, стал махать руками, подпрыгивать и вопить какой-то седой усатый мальчик. При ближайшем рассмотрении этот мальчик оказался будсменом Дурсунбеком Акуем. «Я будсмен, я хочу сделать заявление.» - как обычно на публике, входя в состояние нездорового возбуждения и сверкая глазами, кричал Акуй. У бешбармакцев отношение к государственным должностям двоякое — с одной стороны они проявляют почтение к чину, с другой — плевать хотели. Потому что обычно начальники в бешбармакской цепи выживания - самое много жрущее и самое слабое звено. Но Акуя решили выслушать из жалости. Чтоб не мельтешил, а то в глазах от него рябит и в ушах закладывает. Акуй сразу понял, что здесь в очередной раз можно самовыразиться, отставил неспокойную ножку, вытянул суетливую ручку и крикнул: « У Сашки Хунязева есть права. Откройте ворота, мырки.» Сашка Хунязев стал подпрыгивать с обратной стороны забора, пытаясь разглядеть своего нежданного и единственнного защитника. Но видел только седую всклоченную макушку. Оба были мелковаты от природы. Дурсунбек тоже видел как над забором то появляется, то исчезает чья -то плешивая голова. Это придало ему творческих сил. Он с еще большим остервенением заорал: \"Пустите Хунязева, не нарушайте его права, мырки!» Половина толпы - те, кто не очень был уверен в своем патрицианском происхождении - отделилась и пошла в сторону Акуя. «Что ты имел в виду, седой мальчик?» - поигрывая камчами и битами, спросили они. Акуй уже стал приходить в себя после припадка самовыражения и начал объяснять: « Да че вы, ребята. Сашка Хунязев мне никто, я его знать не знаю, это я так самовыражаюсь...» Толпа , поколебавшись — то ли Акуя наказать, то ли Сашку не пускать - снова отправилась к воротам. Сашка был определенно противней Акуя. Хоть тот и будсмен обездоленных богачей, разбойников и врагов Бешбармакии.