- Эх, Акуй, Акуй , стыдобища то- какая , - качали головами бешбармакцы. -А чё я, а чё опять я? - заерепенился Акуй - Да вона сестры разбойника Батуки жалуются на тебя, что заплатили тебе за работу 100 тыщ , а ты ничем им особо не помог. -Я не помог???!!! Я больше всех шумел, кричал, суетился, даже кресло потерял из-за своего сильного желания быть среди освободителей Батуки. Сестры получили своего брата? Получили? Значит дело сделано. Всем хорошо, только мне плохо. У меня было все — должность, машина, молодая жена, а теперь все потеряно, все потеряно. Только авторитет среди моего народа остался. - Авторитет?! - удивились бешбармакцы — Какой авторитет, Акуеша? - Чё и авторитета не осталось? - не очень то и расстроился Акуй, спросил так, на всякий случай, может этот помогло бы в каких -нибудь его жизненных планах. Все-таки мужчина должен быть практичным, если не получается быть солидным. - Не -а , - покачали головами бешбармакцы — А что был? Авторитет-то? -Да был немножко. Сам я , видите, мелкий, и авторитета было тоже немножко. Сообразно комплекции. - Ну, был какой-никакой авторитет да весь вышел теперя уже. Да и хрен с ним, Акуеша. Зато 100 тыщ есть. - Да не брал я никаких денег. - закосил глазами Акуй — Ничегошеньки ни подобного. Я не такой. Я не корысти ради а токмо во имя болезного человечка разбойника Батуки... Вы думаете, это сестры Батуки интервью наговорили на меня, н- е-ет ,это тайные стражники испугались моего всемирного влияния и притворились сестрами Батуки. Я видел сестер, они вообще не разговаривают, у них бабам не положено разговаривать. Из унитаза раздался строгий голос майора Издейкина с внимательными глазами: «Попрошу не капать на мое ведомство. Мы не имеем отношения к этому интервью.» А бешбармакцы стали уточнять: - Так все-таки видел ты сестр, Акуеша ? - Один разок разве, буквально издалека. Я мимо на самолете пролетал. Я же - Акуй всхлипнул - будсменом был. Только на самолетах и передвигался. Пусть они, эти сестры, остальных назовут, почему я один страдаю? Отчего это мне, за что, о, Господи! Слышишь меня, Господи, если ты есть, то верни мне обратно должность, машину , командировки, верни, говорю, и тогда я в тебя поверю, а иначе ударюсь в атеизм или в дьяволизм. — Акуй вскинул руки и запрокинул лицо в звездное небо над ним. Небо молчало, нравственный закон внутри тоже. А бешбармакцам было стыдно до невозможности, они прямо не знали куда деваться от всех этих открытий.